Дело об Осени - Страница 94

Джейко же всегда угнетало то, насколько призрачной бывает граница между тем, что можно, и тем, когда твои действия уже становятся преступлением против морали и закона. Сколько раз он сам играл с последним, сколько раз приходилось закрывать глаза на что-то с законом несовместимое, потому что обычное человеческое понимание было на стороне, которую закон осуждал. А сколько раз хотелось собственными руками задушить тех, кого правосудие не трогало! Сколько всех этих «невинных» сволочей продолжало распускать свой гнусный язык, плести интриги и всячески – но, увы, не преступая законы – отравлять жизнь окружающим.

Вот где-то между всем этим и лежала граница. И Джейко никак не мог придумать, как ее четко обозначить, чтобы и самому однажды не перейти. Или не попасть в положение того же Логана или – того хуже – сержанта Нго.

Впрочем, сейчас эти мысли явно были лишними, надо было собраться и продумать линию поведения и разговора.

И почему всякая глупость лезет в голову?

Генерала ввели в кабинет, конвоируя по обеим сторонам. Руки его были скованы наручниками. Джейко полюбовался на гордую выправку, холод во взгляде и жесткую складку губ.

И в очередной раз подумал, как все двойственно.

Нго усадили на стул напротив Тацу. А тот, продолжая разглядывать военного, сделал знак, чтобы руки арестованного освободили.

– Генерал Нго, официально сообщаю, что вам предъявлены обвинения в убийстве, организации проникновения в чужой номер, краже и нападении на официальных лиц при исполнении служебных обязанностей.

– А что же нападение на вашу великоценную особу не включили? – презрительно бросили ему.

– Вам мало? – поднял брови Джейко. – Впрочем, это те обвинения, которые я предъявлю в гражданский суд. Однако вас будет судить Военный Трибунал. – Тацу особо внимательно наблюдал за реакцией Нго, и от него не скрылось, как дернулась щека генерала при последних словах. Он конечно же понимал, что дело передадут именно в эту инстанцию, но слышать подтверждение – это совсем не то, что предполагать самому. Военный Трибунал никогда не славился милосердием и за менее серьезные преступления карал смертной казнью, там редко разменивались на что-то другое. Но даже не это приводило бесстрашного генерала в такой ужас. Там, на суде, если это так можно будет назвать, он столкнется с теми, кто в его жизни до ЭТОГО события были друзьями, соратниками и противниками. И это будет позор. Бесчестье. Самое страшное, что может с ним произойти. – Ваши коллеги будут решать, какие обвинения вам предъявлять, – продолжил Тацу после некоторой паузы. – Если я не ошибаюсь, вы приносили присягу, в которой было и обещание защищать тех, кто кровью своей стоит на защите этой земли. Как бы вам ни были неприятны проныры из нашей Семьи, но мы тоже входим в число тех, кого вы клялись защищать.

«Каково это – осознавать, что ты нарушил присягу? – почти зло подумал Тацу. Он не испытывал ни торжества, ни удовлетворения от собственных слов и мыслей. Но ему хотелось, чтобы генерал перестал строить из себя невинную жертву и – самое главное – считать себя неизменно правым. – Разве не своей верностью ей вы, военные, так любите гордиться?»

– Кроме того, вы использовали подчиненные вам подразделения в личных целях, вынуждая их тем самым не только самовольно уйти из мест расположения, куда они были отправлены приказом высшего командования, но и фактически преступить закон и опять же нарушить присягу.

– Ты убил одного из моих ребят и еще имеешь наглость говорить мне про них?! – зашипел Нго, резко наклоняясь вперед.

Охрана за его спиной тоже дернулась, уже готовая пресечь попытки генерала добраться до начальника Магического Сыска.

Джейко остановил их легким движением пальцев, сам же не отпускал взглядом глаза собеседника.

– Я? – чуть насмешливо переспросил он, откидываясь на спинку кресла. – В самом деле? Может, это я вызвал ваших людей сюда и приказал напасть на номер Окамили Лаэртэ с целью… да, кстати, с какой целью, генерал? Украсть Семь Богов Власти? Убить воровку? Может, это я отдал приказ нападать на бойцов Группы Быстрого Реагирования, меня и тем самым нарушить присягу? Я? Нет, это вы, генерал, отдали эти приказы, и вы послали на смерть тех, кто сейчас лежит в нашем морге.

– Солдат, приходя на службу, знает, что может умереть в любой момент. И они это знали. Вы не можете меня обвинять в убийстве, иначе придется обвинить в этом все армейское руководство, а также тех, кто стоит во главе страны, в том числе и вашу тетку, лэр Тацу.

– Да неужто? Может, у нас идет война, генерал? Где тот внешний агрессор, кто покушается на наши земли и защищая свою родину от которого могут погибнуть солдаты этой страны? Что-то я его не вижу. И его нет, генерал. – Голос Джейко внезапно утратил и ехидство, и вообще все эмоции. Тацу надоело играть в эти игры. – Нет. А есть совсем другое. Правда в том, генерал, что ваше честолюбие послало этих людей на смерть. Не опасность для родины, не национальные интересы, не защита ее жителей, нет, лишь ВАШЕ ЧЕСТОЛЮБИЕ. Вам захотелось славы, личной странички в истории, может, банально денег, и вы решили добыть это тем способом, к которому привыкли, – насилием. И отправили тех, кто был зависим от вас, нарушать закон и присягу, а в конечном итоге и умирать, делать за вас грязную работу! – Тацу не заметил, что уже кричит. – И Неля вы убили за то же! Убили бы и Лаэртэ! Еще и племянника своего использовали! Подставили, будто и не родня он вам! У него сейчас из-за этого не только карьера, но и жизнь может под откос пойти! Какая цель стоила таких жертв?! Ответьте мне, генерал! – Джейко уже вскочил, побелевшие кулаки уперлись в столешницу. – Ответьте, генерал, как вы еще можете после всего сидеть тут напыщенным индюком и себя оправдывать?! И вы правы – я припаяю вам все, что смогу доказать. И лично обещаю, что от вашего имени и репутации не останется ничего! И знаете почему, генерал?! Потому что вы решили, что можно пустить в расход чужие жизни ради того, чтобы возвыситься! – На этом пыл, где-то наигранный, где-то совершенно искренний, у Тацу закончился, и он опустился обратно в кресло. – Скажете – не так?